Материалы

А. РАЛОТ (А.ПЕТРЕНКО)

Почтовые метаморфозы

рассказ

Зина, активистка Южно-российского творческого объединения «Седло Пегаса» и по совместительству законная супруга бухгалтера Семена Семеновича Чеснокова никак не могла достичь симметрии и одинаковости цветов. Несмотря на все усилия хозяйки, левый глаз не желал становиться похожим на правый. А нахальный будильник, сработанный на совесть полвека назад, на одном из советских часовых заводов, беспрестанно показывал, что времени до начала очередного творческого вечера в местном Доме культуры остается все меньше.

– Чесноков, скажи честно, ты меня любишь или нет?

– Лисонька, зачем ты спрашиваешь? Если тебе что-то нужно от своего заиньки, ты так и скажи. – Из кухни показалась физиономия бухгалтера с надкушенным бутербродом в руке.

– Ладно, ладно, верю, что любишь, – не отрывая взгляда от зеркала, согласилась супруга. – Но доказать свои чувства ко мне надо, и как можно скорее. И это не то, о чем ты сейчас подумал. Это будет позже. Вечером, возможно даже сегодняшним. А сейчас положи бутерброд на место и смотайся быстренько на почту. Отправь письмо, только обязательно, заказным. Потом бегом в наш ДК, глядишь и на выступление своей лисоньки успеешь. Я сегодня, так и быть, буду петь исключительно для тебя.

Супруг, глубоко вздохнул, нехотя взял со стола пакет, откусил от бутерброда солидный кусок и, послав супруге воздушный поцелуй, отправился по указанному адресу.

***

Идти было совсем недалеко, контора связи находилась в соседнем здании, таком же неказистом и обшарпаном, как и жилище четы Чесноковых.

«Вьётся улица- змея» – вспомнил Семен Семенович слова советского классика. – Только не улица, а толпа-змея. Очередь к заветному окошку начиналось метров за пять до входа в почтовое отделение.

Произнеся заветное «кто последний», Чесноков оказался невольным слушателем разговора двух соседей по стоянию.

– К ним на работу принимают только после строжайшего отбора – делился своими знаниями интеллигентного вида мужчина, с профессорской бородкой.

– Да, что вы? И как же проходит отбор? – поинтересовалась его собеседница.

– Исключительно по чертам характера! За окошком имеют право находиться исключительно меланхолики или, на худой конец, флегматики. Холерики и сангвиники отсеиваются сразу же!

Чесноков хотел было вмешаться в их разговор и сообщить, что в их почтовом отделении работают лучшие из лучших представителей семейства флегматиковых, но тут кто-то там, впереди, громко выкрикнул его фамилию.

Соседу по лестничной клетке надо было срочно куда-то бежать, и он милостиво передавал свое место в очереди лично Семену Семеновичу. Через полчаса, разминая затекшие ноги, бухгалтер протянул-таки в заветное окошко порядком измятое письмо.

Плавными движениями служащая ведомства положила его на весы, затем сняла и опять положила.

– Девушка, что вы такое делаете с моим отправлением? – разразился праведным гневом Чесноков.

– Посетитель, не мешайте работать – донеслось из окошка. Не видите, что ли? Весы наши сильно неточные. Я высчитываю среднее арифметическое из трех взвешиваний, что тут непонятного! И вообще у меня перерыв! Покиньте помещение!

Письмо вылетело обратно, и окошко с грохотом захлопнулось, едва не саданув бухгалтера по руке.

   Толпа взревела от негодования. Но амбразура, на которую намеревались броситься отчаянные смельчаки, хранила гробовое молчание.

«Поеду в центр, на главпочту. По телевизору сообщали, что там капремонт провели и даже установили какую-то навороченную электронную штуковину. Оттуда и до дома культуры рукой подать», – решил Чесноков, с трудом пробираясь через стоящую насмерть очередь.

***

Семен Семенович был коренным жителем города. В его мозгу навсегда поселились удивительные, неповторимые запахи клея и горячего сургуча. Дело в том, что мама с малых лет брала его с собой на главпочту, где они, выстояв очередь, получали деньги, пособие за отца, погибшего при исполнении. И еще ему запомнились огромные потолки и свисающие с них цепи, поддерживающие массивные металлические таблички с порядковым номером окошка. В те далекие годы у маленького Васи была заветная мечта. Однажды взять да и взобраться на табличку. Покачаться на ней, как на качели, беззаботно болтая ножками и взирая сверху на людское море, копошащееся внизу.

***

В старинном здании главпочты действительно был проведен ремонт. Нет, потолки не уменьшили, они по-прежнему оставались высоченными, однако массивные деревянные скамейки заменили на пуфики, обтянутые искусственной кожей.

– Мужчина, вам чего надо? – На Чеснокова смотрела женщина в фирменной почтовой куртке.

– Да вот я хотел, того, заказное отправить – промямлил Семен Семенович.

Рука служащей ткнула в дисплей, и откуда-то снизу выпал талончик.

– А270 – прочитал бухгалтер.

– Мужчина, не маячьте мне тут. Идите и ждите, ваш номер выкрикнут! – Куртка сделала разворот на сто восемьдесят градусов. Чесноков, как человеческая особь, был ей более не интересен.

Семен Семенович огляделся. Казавшиеся вечными цепи с табличками над окошками демонтировали. Их заменили современные жидкокристаллические дисплеи. По задумке неведомых программистов именно на них должны были высвечиваться номер окошка и номер очереди, идентичный указанному в талоне. Но новомодные гаджеты зияли чернотой далекого космоса. На некоторых из них красовалась закрепленная скотчем бумажка с малопонятной надписью «ОТЛАДКА».

Семен Семенович с детства любил считать, именно поэтому он выбрал себе малопригодную для настоящего мужчины профессию бухгалтера.

– Итак, что мы имеем – располагаясь на мягком пуфике, рассуждал он. – Из восемнадцати окошек головы почтовых дам маячат только в пяти. В помещении находится сорок один человек. Если на каждого клиента расходуется минут десять (никак не меньше), следовательно, его электронная очередь подойдет? – Закончить сложные вычисление ему не дал дребезжащий электронный голос – «Номер 270, окошко тринадцать».

Ноги бухгалтера самопроизвольно выбросили его тело вперед. – Где же это окно? – озираясь по сторонам, соображал Семен Семенович.

Метнулся к ближайшему. – Девушка, вы тринадцать?

– Что? – С удивлением переспросили из-за окна.

– У вас окошко тринадцать?

«Нет», – буркнули из амбразуры. – Я пятнадцать.

– А где тринадцать? Подскажите, пожалуйста.

– Мужчина, ну какой вы непонятливый. Если я пятнадцать, значит ваше тринадцатое справа от меня или слева. И вообще, отойдите от окна, не мешайте работать. Вас выкрикнули, вот вы и разбирайтесь. А еще интеллигентного вида, наверное, университет закончили. Вот и  применяйте полученные знания на практике.

***

Номер 270, окошко тринадцать – рявкнуло где-то под потолком. – Последний раз повторяю, через минуту другую цифру позову!

Путем банального перебора обезличенных окошек Чесноков разыскал искомое тринадцатое и дрожащей рукой протянул письмо вместе с номерком.

Секунду спустя все вылетело обратно. Мужчина, вы что, оглохли и ослепли одновременно? Вам же русским языком объявлено! 270 БЭ, а у вас, что? А у вас литера «А». Топайте на место и ждите свою литеру. Клав, ну ты только посмотри. Сегодня с утра тупой клиент, так и прет, уже «А» от «БЭ» отличить не может.

Понурив голову, Чесноков поплелся к фирменной куртке, маячащей возле дисплея.

– Женщина, не сочтите за труд, откройте страшную тайну. Чем литера «А» отличается от литеры «БЭ»?

– Ну, вы такое скажите. Откуда же мне знать? Я здесь, возле этого аппарата, второй день работаю. Если у вас заказное, вот сюда жму, а ежели пенсия или там, например, посылку получить, тогда вот сюда.

     Неожиданно, с порывом теплого весеннего ветерка, через открытую форточку в зал ворвалась знакомая мелодия. В Доме культуры начался творческий вечер. Чесноков встрепенулся.

– Ой. А я вас узнала – женщина в куртке улыбнулась. – Вы, это, вы муж той. Ну, той, которая поет, а еще стихи декламирует или пишет. Повезло же вам с ней. Небось, с утра до вечера вам на кухне песни распевает или стихи читает. А можете провести меня туда, на концерт? Ну, пожалуйста, что вам стоит. Вы же там у них, свой.

Семен Семенович молчал. Он вертел в руках конверт и измятый донелья номерок.

Женщина все поняла. – Клавк, хоть сюда. Вы чего там с Любкой уважаемого товарища мытарите. Совести у вас никакой нет. – Она решительно отобрала у Чеснокова письмо и направилась к окошку.

– Заказным, пожалуйста – пролепетал ей вслед бухгалтер.

– Любка, прими заказным, деньги потом занесу. И вообще у меня перерыв. Я тут отлучусь на пару часиков. Провожу, понимаешь, товарища до нашего ДК. Чтобы, значит, часом не заплутал по дороге.

А клиентам скажи, пусть сами себе талончики выбивают. У нас тут все по-современному – САМООБСЛУЖИВАНИЕ!